Через мгновение на том конце ответил нежнейший голосок, и слово за слово я рассказал все свои заветные мечты. «Говорят, ты могла бы устроить мне часок хорошей беседы», — закончил я.

— Конечно, киса. Чего бы тебе хотелось?

— Я бы потолковал о Мелвилле.

— «Моби Дик» или что-нибудь покороче?

— Есть разница?

— Цена. Только цена. За символизм надбавка.

— И во что это встанет?

— Пятьдесят. За «Моби Дика», думаю, сотня. А как ты относишься к сравнительному анализу? Мелвилл и Готорн, а? Как раз за сотенку сговоримся.

— Годится. — Я дал ей номер комнаты в «Плазе».

Рассказ Вуди Аллена «Шлюха духа», в котором герой «изменяет» жене с интеллектуалками из «публичного дома» — втайне от семьи бегает к распутным золотым медалисткам обсудить за деньги Элиота и Данте, — мог бы стать манифестом сапиосексуалов. Тех, кого высокоинтеллектуальные разговоры возбуждают сильнее, чем томные взгляды, откровенные декольте или недюжинные мускулы, на которых трещит рубашка. Тех, для кого лучший афродизиак — философский спор с пеной у рта. Кто предпочитает силу ума физической силе, а вместо фильмов для взрослых с ­удовольствием просматривает ­лекции на TED.com.

Потенциальные сапиосексуалы — это студентки, влюбляющиеся в профессоров в два раза старше себя («Он озвучил список литературы — и я поняла, что вся горю!»), и юноши в подвернутых штанишках, которые проводят вечера в модных лекториях, набираясь бесполезных знаний обо всем и ни о чем. Герой фильма «Рассказы», расставшийся с сексапильной красоткой потому, что та прогуливала уроки истории и не знала, какие события предшествовали революции 1917 года, тоже в какой-то степени сапиосексуал. Фраза «О чем с тобой трахаться?», которую он произносит напоследок, стала почти крылатой.

Собственно, само слово «сапиосексуал» образовано путем слияния двух латинских корней: sapio — разум, рассудок и sexus — пол. Популяризировала новый термин певица и актриса Марианна Фейтфулл. К слову, двоюродным дедом известной британки был писатель Леопольд фон Захер-Мазох, которому мы обязаны словом «мазохизм». Страсть к сексуальным неологизмам у Фейтфулл, по всей ­видимости, в крови.

Как водится, тренд поддержали и сделали массовым сериалы. После того как на BBC One вышел первый сезон «Шерлока», странноватый, по большому счету некрасивый, но невероятно умный и харизматичный детектив в исполнении Бенедикта Камбербэтча превратился в секс-символ, чьи фотографии заняли почетное место на деск-топах и заставках телефонов девушек всего мира. Спросите у родителей, произошло ли что-то подобное, когда на советских голубых экранах шли «Приключения Шерлока Холмса и доктора Ватсона». В СССР секса не было, и, кто знает, может, именно это обстоятельство помешало Василию Ливанову превратиться в объект желания прекрасной половины Страны Советов.

Шерлок в исполнении Камбербэтча ловко запустил процесс сапиосексуализации общества, умудрившись ни разу не обнажиться в кадре, не соблазниться ни одной красоткой (односложная sms-переписка с Ирэн Адлер не в счет) и вообще не проявляя особых чувств. Никакой романтики, только игры ­разума. Как выяснилось, это дико заводит. Признаюсь, у меня самой над рабочим столом висит портрет нового Шерлока. Более того, в каком-то безумном порыве я купила майку с надписью: «I ♥ Sheldon». Шелдон Купер, физик-теоретик из сериала «Теория Большого взрыва», законченный гик и асексуал, не то что не герой-любовник — ему в принципе противен любой физический контакт. Детектив Патрик Джейн из сериала «Менталист», блестяще сыгранный Саймоном Бейкером, на протяжении пяти сезонов разгадывает кровавые загадки, борется с криминалом и ни разу не заводит настоящий роман. Любовной линии в сериале попросту нет (за исключением двухминутного эпизода). Патрик боится громких звуков, прячется в кусты, когда начинается перестрелка, не демонстрирует зрителю кубики пресса и владение всевозможными единоборствами, пьет не водку-мартини, а чай в пакетиках, носит нелепую жилетку и может неделю не бриться, запершись на своем чердаке и решая очередной смертельный ребус. Все вышеперечисленное не мешает Джейну входить в списки самых сексуальных киноперсонажей.

Стандарты мужской привлекательности искажаются на глазах. Возможно, новоиспеченные сапиосексуалки втайне мечтают встретить заучку-недотрогу вроде Шелдона или непробиваемого интеллектуала, как Шерлок, в реальной жизни и разбудить в нем настоящего мачо? Или в наш сексуально раскрепощенный век, где тема интимных отношений исследована вдоль и поперек и в ней не осталось места фантазии и тайне, где принято мериться сексуальным опытом и где введено понятие сексуальной нормы, им хочется контраста — чего-то или кого-то, не ставящего секс во главу угла. Smart is new sexy — провозгласили авторы «Теории Большого взрыва» и, судя по растущему числу людей, называющих себя сапиосексуалами, попали в точку.

ОБЫКНОВЕННЫЙ ФАШИЗМ

Однажды моя подруга Катя познакомилась в поезде с привлекательным молодым человеком. Кате редко везет на попутчиков, но этот оказался исключением. Веселый, общительный, ненавязчивый, в меру мужлан, в меру джентльмен, начитанный и наивный одновременно. Они безостановочно проговорили шесть часов, подруга почти влюбилась, а потом задала роковой вопрос: «Где ты родился?» И услышала: «Я с Москвы». Один крошечный предлог, употребленный в ненужное время в ненужном месте, перечеркнул часы непринужденного общения, флирта и перспективу чего-то большего. «Я не могу встречаться с человеком, который говорит «с Москвы», — сказала, как отрезала, Катя. Мне хотелось процитировать наше все: «Как уст румяных без улыбки,/Без грамматической ошибки/Я русской речи не люблю», но это не сработало бы. Катя подхватила вирус граммар-нацизма (от английского grammar — грамматика), стремительно распространившегося в последние годы в интернете и за его пределами. Граммар-наци придают колоссальное значение ошибкам в устной и письменной речи и на их основании делают определенные выводы о человеке. Хотя, на мой взгляд, вывод один: в школе недоучили. Как говорил мой преподаватель по русскому языку, «до тех пор, пока человек не пишет «инцеклопудия», с ним все в порядке». В его устах это была не пропаганда невежества, а попытка защитить нас, будущих редакторов, от снобизма. Разумеется, неприятно, когда ваш друг произносит «звонит» с ударением на «о». Да, передергивает. Но, согласитесь, хороший человек не измеряется ударениями. А добрые дела не требуют литературной правки. Граммар-наци утверждают, что борются за чистоту языка, но на деле раздувают уголовное дело вокруг опечатки. И выглядят жалко — как и сапиосексуалы, автоматически награждающие знатока и эрудита всеми 13 добродетелями Бенджамина Франклина и отрицающие наличие мозга у завсегдатая спортзала. Они выстраивают вокруг себя стену из критериев, оценок и книг, обязательных к прочтению, не давая трепетному чувству ­вырваться на волю.

УСТАМИ МЛАДЕНЦА

Все из детства. На определенном этапе развития у ребенка возникает «роман» с родителем противоположного пола. О взрослом восприятии сексуальности и вообще о сексе речи, разумеется, не идет, девочка или мальчик фиксируются на образе — сильного, умного взрослого, превышающего его, ребенка, по всем параметрам. Инфантильное общество логично продолжает играть в детские игры, отвергая природные инстинкты, толком не поддавшись им и возводя в культ исключительно знание.

Или все проще. В мире, где правят информационные технологии, сила и красота мужского тела отходят на второй план. Зарабатывать «мамонта» в наше время выгоднее головой, чем руками. И поэтому образ альфа-самца несколько потускнел — стал бледным от дефицита солнечных лучей и съежился от сидения за компьютером. Что сегодня заставит сердце женщины биться сильнее: 100 новых фолловеров в Twitter’e мужчины или 100 отжиманий в его исполнении?

При всей моей любви к гику Шелдону Куперу в схватке разум vs чувства я отдаю победу последним. Не нужно знать, какие химические реакции происходят в мозгу, чтобы почувствовать, как сильно тебя влечет к человеку. Sapienti sat. Умные поймут.